Август этого года запомнится мне надолго. Куда я
только не забиралась в поисках грибов и ягод! Непроходимые болота,
внезапно возникающие из тумана, скалистые сопки, пугающие высотой до
головокружения, крепкие немецкие дзоты, оставшиеся со времен войны,
оборонительные сооружения советских войск, наспех сложенные из камней, -
лишь малая толика из того, что отпечаталось в моей памяти навсегда. Но
особое место в ней занимает Титовка.

А, точнее, её окрестности по
направлению к полуострову Рыбачий. Не могу не вставить о нём пару слов. В
1944-м здесь шли ожесточенные бои. Лишь беспримерное мужество наших
воинов остановило и вымело фашистских захватчиков восвояси.



«Прощайте, скалистые горы,

На подвиг Отчизна зовет!

Мы вышли в открытое море,

В суровый и дальний поход.

А волны и стонут, и плачут,

И плещут о борт корабля...

Растаял в далеком тумане Рыбачий, -

Родимая наша земля.» - упоминается в известной песне военных лет про наш полуостров.



Неудивительно, что, проскочив контрольно-пропускной пункт Титовки,
оставшиеся километры я наматывала, напевая про себя именно эти строки.
Впрочем, оставшиеся – громко сказано. Понимая, что на своей четверке
почти одного со мной года рождения, до Рыбачьего не доеду /туда и на
джипе – через двух-трех- кратную смену колес с трудом добираются/, я
выбрала направление в сторону полуострова и, тревожно поглядывая на
спидометр, остановила машину километрах в пятидесяти за КПП.



Ловко подхватив вёдра, бодро зашагала куда глаза глядят. Вокруг – ни
души. Озёра, сплошные озёра, на которых не полощется даже утка. Странно –
подумалось мне. Следующей мыслью было - вода в них мертва? Бескрайние
тундровые просторы. Лишь мох под ногами и редкие карликовые деревья
встречали меня молчанием. Никаких грибов и ягод. Отмахав километра три, я
решила остановиться. Присела на замшелые камни, огибающие очередное
озеро. Закурила. И тут…Волосы зашевелились на голове. Я отчетливо поняла
– на меня кто-то смотрит!



Ужас, леденящий душу, сковал мои руки и ноги. А сердце, как бывает в
минуту опасности, противно заныло. Сигарета, истлев, давно обожгла мне
пальцы, и потухла, я же этого не замечала. Сколько времени я так
просидела – трудно сказать. Из оцепенения вывел резкий звук шлепка:
словно кто-то упал, стукнувшись о землю. Превозмогая страх, я
обернулась. Прямо позади моей спины лежала мёртвая птица. В голове
промелькнуло – бежать! Так, чтобы пятки сверкали. Но сил не было. Птаха
походила на воробья, но не воробей, точно. Как же так – несчастная
пичуга долетела сюда и та умерла? Что делаю тут я, в этом Богом забытом
краю? Надо выбираться отсюда. Почему-то посетила твердая уверенность –
бежать нельзя. Ни в коем случае. И, поднявшись с трудом, я пошла.
Сначала ноги были деревянные, каждый шаг давался тяжело. Но чем дальше
уходила от того места, тем идти становилось легче. 



Не помню, как вышла к машине. В каком-то оцепенении завела мотор, и
поехала в обратную сторону. Через час стало казаться, что ничего
страшного в этом приключении не было, что у страха глаза велики, что
надо было сфотографировать эту птицу на телефон и продолжить свой путь
до следующего озера – а вдруг там как раз было то, за чем приехала. На
следующий день я и вовсе забыла об этом эпизоде.



А ещё через неделю решила прокатиться до своего любимого озера Сапог.
Проезжая по грунтовой дороге мимо сейдов, выставленных /Богами? Людьми?/
на обочине, я остановилась, решив их сфотографировать. Давно собиралась
это сделать, но всё как-то руки не доходили. Вышла из машины, подошла
поближе. Сейды выглядели необычно: три небольшие камня, поставленные
друг на друга. Было непонятно – каким образом они не падают? Стало
неуютно. Ужаса не было, но… Возникло стойкое ощущение, что за мной
внимательно наблюдают. Как тогда, в районе Рыбачьего.



Я не стала искушать судьбу во второй раз. Вернулась к машине и уехала.
Прошло время… Наступил октябрь. Сейчас, когда я пишу эти строки, в
голове крутится одна мысль – хорошо бы взглянуть на эти места вновь.
Какая тайна скрывается в них? Какую силу хранят в себе сейды, которые
мы, живущие тут, возможно, незаслуженно обижаем, называя их каменными
истуканами? И почему я, в первом случае, про то, что у меня с собой
телефон с фотокамерой, даже не вспомнила? А во втором, - подойдя близко к
сейдам, с твердым намерением их запечатлеть, - так и не смогла этого
сделать?..







© Copyright: Людмила Лайм, 2011